18 апреля 2014 - 1 Comments - Тексты -

ХУДОЖНИК И ЗРИТЕЛЬ.

Jones_Andrea Mohin_TNYT

В продолжении разговора хореографы Сюзан Рисорст и Билл Т. Джонс. размышляют о том, какую роль зритель играет в творческом процессе.

1я часть разговора.

Билл Т. Джоунс: В процессе работы в студии — я замечал это за собой, может быть ты нет – я думаю, кто, что, она или он будут думать об этом? Ненавижу это, но это происходит.

Сюзан Рисорст: Подожди, ты думаешь и ненавидишь это?

БТД: Я думаю так и ненавижу это.

СР: Похожие мысли крутятся и у меня в голове. Нужно просто выкинуть их, у тебя же есть какая-то стратегия.

БТД: Либо есть, либо нет.

СР: Мне все же кажется, что есть.

БТД: Ну слушай, мне 61 год.

СР: Мне тоже 61.

БТД: И я через это проходил, и я там, где я есть, и я не знаю наверняка. Да, есть стратегии. И это удел терапевтов, еще кого-то…

СР: И опыт для этого…

БТД: Но иногда тебя мучают сомнения, меня они часто мучают.

СР: Да, конечно.

БТД: Но вопрос в том – если мы говорим об аудитории –делаешь ли ты работу для аудитории? Есть ли аудитория, у которой есть вкус, определенная точка зрения, некая идеальная аудитория, для который ты это делаешь, признанная или нет? Я считаю, что такая аудитория есть. И эта аудитория… Я спрашивал себя, что это значит работать для чернокожей аудитории? Что это значит для меня? Что это значит для меня, если я работаю в центре? Что это значит, если я показываю работу здесь внизу, в этом театре? Это самая тяжелая аудитория для меня.

СР: Неужели?

БТД: Так и есть, они не доверяют мне, потому что я «покинул паству». Это то, о чем я говорю, вокруг чего весь этот разговор. Вот почему этот день так важен. Это все не новость, так ведь?. Это все из-за веры и поля деятельности. Что значит поле? Кто прикрывает твою спину, поддерживает тебя? Кто хочет идти, туда куда и ты? Где, они думают, мы должны быть?

СР: Это вопрос, которым ты задаешься всю свою карьеру. Даже в танце. В том смысле, что работая в студии, я, конечно, прогнозирую: может ли это понравиться? новое ли это? в моем ли это стиле? правдиво ли это? это продолжение? или это повторение? Но, в конечном счете, я не знаю, и в этом заключается парадокс. Я чувствую, что мой критерий – это, когда в процессе работы я вижу что-то, чему могу сказать «да, именно так и должно быть». И никто меня в этом не переубедит.

Я хочу чтобы люди действительно чувствовали что-то, чувствовали меня сейчас.

Лоуэс Вэлк: Это настоящая роскошь.

БТД: Это действительно здорово.

СР: Не то чтобы роскошь, это периодически случается(и вряд ли что-либо происходящее здесь это роскошь), это скорее цель. Моя аудитория, я имею в виду люди, с которыми я обсуждаю работу, их немного, но… Мы в некотором роде «встретились» в том, что я делаю. Я не знаю, я пытаюсь… пытаюсь полагаться на них, как на некий критерий. Я думаю это нормально, нравится небольшому количеству людей. И ты говоришь, что хочешь угодить кому-то, но как ты сделаешь это?

БТД: В этом и вопрос.

СР: Что это значит нравиться? И я думаю, ты можешь быть понят кем-то, только если делаешь что-то, что ты чувствуешь, ты должен сделать.

БТД: Тебе необходимо это сделать.

СР: Да, необходимо. Таким образом, что ты не плюешь на свою аудитории. Потому, что твоя аудитория это похожие на тебя люди.

ЛВ: Скажи это еще раз, пожалуйста.

СР: Твоя аудитория – это, скорее всего, люди, которые с тобой на одной волне.

БТД: И теперь мы можем разобраться, что это за волна.

СР: Верно.

БТД: У меня была работа, которая стала прецедентом и я помню обсуждение после. И там была темнокожая женщина с 8ми летней дочкой. Она встала и сказала: «Я должна поблагодарить вас мистер Джонс». Она поняла меня, верно? И то, о чем она говорит, это уже было в работе. Она обучает ребенка: «Это об истории, это о других вещах». И благодарит меня. И я сделал работу достаточно понятную, что даже ребенок может в нее войти. Потому что я был заинтересован в ребенке, и это то что ты имеешь в виду, да? И при этом, я верю в художников изгоев. Мы все любим такие истории, когда кто-то что-то делал, делал, делал и никто не понимал его. А теперь мы все стоим в очереди чтобы попасть внутрь и увидеть его работу — много лет спустя и его уже нет в живых. И мы все любим такие истории: «Он был прав!». Ты понимаешь? Думаю, да. Но говоря об исполнительском искусстве, я сомневаюсь в таком подходе. Это все хорошо, но у меня нет времени ждать пятьдесят лет. Я хочу чтобы люди действительно чувствовали что-то, чувствовали меня сейчас.

Если я собираюсь нравиться всем, я McDonald’s. Но кто хочет быть McDonald’sом?

СР: Чувствовали меня сейчас, о да, чувствовали меня сейчас (напевает).

БТД: Нет, нет. Встали и сказали: «Эй, чувак, я тронут». Это не всегда, конечно, случается.

СР: Но ты знаешь, неважно, что ты делаешь, ты можешь понравиться одним людям, тронуть кого-то, но оставить других равнодушными. Ты не можешь это контролировать. Где провести черту? Когда ты можешь об этом говорить? Если я собираюсь нравиться всем, я McDonald’s. Но кто хочет быть McDonald’sом? Ты понимаешь?

БТД: Ну, не все, конечно.

СР: Но шансов больше у тебя получить удовольствие, оставаясь художником, если ты понимаешь, что ты не можешь этоконтролировать. А если ты не можешь это контролировать, то тебе ничего не сотается как делаеть то, что считаешь правильным. И это будет нравиться другим, будет нравиться тебе. Или..

БТД: Или?

СР: Или ты совсем иначе относишься…

БТД: К тому что делаешь.

СР: К художественной форме. У тебя другие цели. У тебя другой набор ценностей, который ты связываешь с этим процессом создания танца.

БТД: Как это соотноситься с дискурсом? Как это соотноситься с окружающим миром? Это вопросы, которые мне задают. Это не в твой адрес. Это просто как я думаю об этом. Я не думаю, что важно только то, что я хочу делать. Я говорю это, ты слышала, я думаю. Меня спрашивают, потому во мне часто видят или не видят ангажированность, то что французы называют «engage». У них есть эта идея, что существуют «чистые» художники, и художники «engagé». Брехт был «engagé». Люди спрашивают: «Билл, скажи, что должен делать художник?» Я говорю, художник может делать все что ему захочется, он должен быть самым свободным человеком, отбрасывать здравый смысл, пусть даже бегать обнаженным. Но художник – это мужчина или женщина, живущий в определённом месте, у него есть пол, он принадлежит определенному классу, расе, у него есть сексуальные предпочтения. Это личность. И что эта личность должна делать? Здесь появляется личное. И хочет ли этот человек, чтобы на его спектакль попала 8ми летняя девочка? Которая никогда не видела современный танец. Пришла посмотреть мою работу и что-то действительно почувствовала, действительно связанное с ее жизнью. Я не могу создавать работу для 8ми летней маленькой девочки, но я… Я был по-настоящему благодарен, что это случилось.
 

Раз уж вы здесь…

… у меня есть небольшая просьба. ROOM FOR существует уже пятый год и во многом только потому что я (Катя Ганюшина) просто делаю то, во что верю. Но иногда очень хочется знать, что это важно еще кому-то. Чтобы выразить эту важность, не всегда есть время и нужные слова, поэтому просто поддержите ROOM FOR. Даже 100 рублей, переведенные в поддержку проекта, будут для меня сигналом, что есть еще кто-то, для кого существует ROOM FOR. Спасибо!

Яндекс.Метрика